О современном монашестве
Часть 5
Вопрос: Известно, что всегда, во все времена, монахи искали тишины и безмолвия: избирали для жительства горы, леса и пустыни. Ведь внутренняя работа над собой связана с тишиной. Как ни почитаешь Патерики или Жития Святых - преподобные отцы почти все были из отшельников или из безмолвников. Поэтому совершенно естественно воспринимать, что монах должен быть отрешен от суеты. А послушав Вас, складывается впечатление, что это не так... Тогда не ясен вопрос: кто такой монах и что такое монашество?
Ответ: Я имею в виду то, что во всяком случае должно стремиться исполнять волю Божию. Именно это является целью монашеской жизни. А уединение - только одно из средств для достижения этой цели. Всякий монах должен взять ориентир на полное предание себя в волю Божию еще прежде принятия монашества, и тем более держаться его, если он уже вступил на путь иночества.
Но на практике, к сожалению, у многих так не получается. «Имиже веси судьбами устрой мое спасение», - читаем мы в молитве третьего часа... а сами зачастую планируем себе «судьбы» своего спасения.
Вопрос: Как это?
Ответ: Если попытаться сказать обобщенно, то все монашествующие разделяются на две категории. Одни в монашеском житии начинают искать покоя и земных благ в «теплом месте» (бывают и такие случаи, но не о них у нас сейчас речь). А другие стараются исправиться, очиститься от страстей, приобрести любовь к Богу и ближним, и, лишая себя утешений земных, чают сподобиться Божественных. И вот, когда они вступают на этот путь борьбы с плотью, миром и диаволом, у них возникает масса недоумений и смущений. Однако, не имея духовного образа мыслей и пониманий, они зачастую делают серьезную ошибку - в своих неудачах и поражениях начинают обвинять не себя, а условия, в которых находятся. Им кажется (при «помощи» лукавого советника), что если бы они находились в других условиях, да еще с благодатным старцем, то они бы очень быстро исправились и достигли безстрастия. А поскольку этого нет, то и бороться против своего грехолюбия, против своей плоти, мира и диавола им безполезно. И, приняв такое диавольское внушение за «чистую монету», предаются апатии, лености, нерадению и прочим страстям. Тогда вполне могут придти помыслы: «Я здесь (в этом месте) не спасаюсь». Хотя, по большому счету, сказать «я не спасаюсь» - опрометчиво, дерзновенно и весьма небезопасно. Потому что мы, таким образом, производим суд - судим спасающий Промысел Божий, что якобы Господь не заботится о нашем спасении.
Вопрос: Да. Промысел-то меня спасает, но только сам я никак не могу отстать от своих страстей: «Хочу, чтобы мне карету золотую сделали... и чтобы она везла меня по этой жизни... и, в конечном итоге, в Царство Божие привезла», - ну, это образно говоря. Вот и получается, что «не спасаюсь».
Ответ: В том-то все и дело. Если человек возлюбил страсти и в них пребывает, кто ему виноват? Условия? Такому везде будет плохо. Потому что страсти везде одни и те же и бесы одни и те же. А потому единственный выход здесь - нужно искренно в своем грехолюбии каяться, искренне укоряя себя: «От дел моих несть мне спасения!», и стараться исправляться.
Существует общее правило, как должен монах себя вести в монастыре и при каких условиях он может из обители уходить. Но случаи реальной «неспасительности» очень редки. А в основном все зависит от того, насколько монах работает над собой. Если он внимателен к себе, очищает себя от страстей и стремится исполнять волю Божию, заповеди Божии, то Господь ему будет помогать и посылать все то, что способствует его духовному очищению и возрастанию. В этом не может быть никакого сомнения. А если человек впал в леность, нерадение, осуждение «всех и вся», самомнение или осуечение (такое, какое он уже сам возлюбил), то Господь будет посылать таковому какие-то скорби, чтобы его отрезвить.
Вопрос: А если монах реально видит, что он не спасается в окружающей его суете? Как ему быть: бежать?
Ответ: Нужно еще в этом его выводе разобраться - посоветоваться с кем-то. Нужно усилить молитву и искать от духовного наставника вразумления: в самом ли деле все обстоит именно так, как он видит. Если он будет искренно стремиться ко спасению, и возопиет ко Господу, то Господь как-то вразумит и обязательно поможет.
Но, как показывает опыт, к душеспасительному уединению способны весьма немногие. А вот кратковременное уединение полезно почти всем. И потому в этом деле нужно понять вот что: если мы признаем, что уединение нам было бы весьма благотворно и спасительно, то нужно постараться уединяться на краткое время в тех обстоятельствах, в которых мы сейчас находимся. Пусть это будет 10-15 минут, в течение которых мы будем изливать всю свою душу пред Господом. (Некоторые это делали даже в советской армии, в казарме на кровати под одеялом). И если Господь увидит нашу способность к большему уединению, то, конечно, Он устроит Своим Промыслом «вся яже на потребу». Потому просто необходимо предать образ своего спасения Господу.
А кто хочет спасаться сам, тот часто смущается, когда Господь ставит его перед таким делом, которое он «не включил» в свой план «самоспасения»...
Вопрос: То есть, он считает это дело душевредным, а Господь - спасительным?..
Ответ: Вот именно. Человек начертал себе план: «Я должен спасаться так-то и так-то». И если этот его план не исполняется, он говорит, что «я не спасаюсь». Понимаешь?
Часто бывает так: современный «всесторонне развитый» человек вдруг обращается к вере в Бога... Но поскольку вся область Божественного остается для него пока таинственной и непонятной, он неосознанно начинает заполнять возникшую «пустоту» своими образами и представлениями - конечно же, самыми прекраснейшими. Фантастическая изобретательность касается всего: что должен представлять собой Рай, какими должны быть Святые, какими - бесы, что собой должен представлять монастырь, что - Церковь Христова, что собой представляет путь спасения вообще и как должен спасаться «я лично». Образы эти - яркие и постоянно предстоят воображению. И коль скоро не усматривается соответствие «идеала» с действительностью, начинаются уныние, ропот, соблазн всем и вся, отступление, и в итоге - конечное отпадение от Церкви, от веры и от Бога.
К примеру, если новообратившийся человек составит себе отрадную картину своей жизни, которая должна начаться после того, как он примет крещение: телесные болезни от него отойдут, скорби житейские рассеются и все дела пойдут гладко, «как по маслу» (а путь спасения христианина на самом деле не таков), тогда или Богу нужно (прости, Господи, что так скажу!) переменить образ и путь спасения (т.е. сделать спасение без Креста - скорбей), или человеку нужно узнать о жизни христианской и переменить свой образ мыслей и понятий о спасении. В противном же случае последуют разочарование, уныние, ропот - вплоть до полного отпадения.
Если рассматривать причины соблазнов претыкающихся в современной монашеской жизни, то здесь еще более широкий «ассортимент» фантастических изобретений-моделей: какой должна быть, по мнению мечтателей, монашеская жизнь внешняя и внутренняя. Здесь, действительно, получается по поговорке: «Каждый Иван имеет свой план» - план построения жизни и спасения. Но «планы» и «модели» эти никогда не исполнятся (если в обычной жизни говорят: «Планы составляют для того, чтобы они не выполнялись», то тем паче в духовной). Ибо никогда тварь - человек - не домыслится до разума Творца и Спасителя, как устроить спасение человеку. Ведь и в обычной школе не ученик составляет программу и план своего обучения, а ему только одна забота - как выполнять заданные уроки и решать задачи. И выполняя - преуспевает. А мы, имея Премудрого Учителя и Благого Спасителя, сами составляем себе план духовного своего обучения, преуспеяния и спасения. И в этом изобретении принимает участие не только маловерие, но и гордость ума, и сластолюбие, и саможаление - весь комплекс наших страстей. Это - своего рода религиозно-философский поиск новых, «более легких», «удобных» и «современных» путей в Царство Небесное.
Эти наши, а точнее, полу-наши и полу-сатанинские «изобретения путей спасения» мы страстно любим, и отказаться от них бывает очень тяжело. И чем более человек считает себя умным, тем труднее ему отказаться от своего идеала (чтобы не сказать - идола). Этому своему (точнее, гибридному) «чаду» такой человек может в жертву принести все...
Не имея возможности воплотить свои идеи в жизнь в монастыре, разочаровавшийся мечтатель уходит из него. Иногда он может попытаться воплотить их в пустыне или «полу-затворе». Если и здесь встречает препятствия, то изобретает «образ спасения в миру». А мир раньше или позднее передает его своему князю - дьяволу, мысль- крючок которого он принял и проглотил вначале: «Будь милостив к себе, будь благоразумен, будь рассудителен... Да не будет здесь этого безполезного страдания с тобою. Зачем оно тебе? Подумай сам, ведь свое жительство можно устроить и так... и этак...»
И последствия такового изобретенного «плана самоспасения» бывают самые плачевные.
Для наглядности сказанного приведу некоторые выписки из письма одной москвички, которая пожив некоторое время в монастыре и решив, что это ей будет «не во спасение», решительно от него отказалась и возвратилась в мир. Она пишет: «3а многие годы бродяжничества (в миру) я истощила все свои и без того хилые силы, растратила последнее здоровье, расточила и рассеяла весь духовный капитал, который имела с юности (мне посчастливилось быть верующей с самого детства). Чужие квартиры... чужие дома... рабочие кабинеты... подвалы... Господи, сколько их было... (за семь лет). Где я только не жила... ? Причем, не успею обжиться, более или менее прийти в себя, как враг (дьявол) тут же изгоняет меня с насиженного места...» Еще бы - мир со своим князем во главе с такими духовными прелюбодеями, кто оставил «первую любовь свою», обходится очень жестоко.
«В последнее время я безпредельно ожесточилась и озлобилась. Я готова совершить какой-то страшный и нечеловеческий акт...»Увы!.. У Святых Отцов сказано, что человек, который вздумал промышлять о себе самом - обезумел.
Наверное, нужно показать, к чему все это ведет. Она пишет: «Скитаясь по чужим домам и подвалам, я утратила всю чистоту сердца, приобрела несметное количество грязи и зловонных нечистот. От непосильных скитаний и страданий я впала в страшное уныние и отчаяние - действительно. зачем взывать к Богу, если Он меня не слышит?» То есть, получается то, о чем я говорил прежде: или Богу нужно изменить образ спасения человека, или человеку познать и приять путь и образ спасения, положенный Творцом. Вот причина «неслышания» Богом столь сильных и требовательных молитв, суть которых: «Сделай так, как я хочу, а если нет - то я...!»
«...Я впала в такой ожесточенный ропот, что вот-вот начну хулить Бога, если, не приведи Бог, уже не начала. К тому же враг (дьявол) так сильно напирает на меня, что мои мысли все время кружатся возле одного жуткого и непростительного греха - самоубийства».
Комментарии, думается, здесь излишни...
Это серьезнейшая духовная ошибка - когда христианин, а тем более монах, не предает себя в руки Божии. Последствия от такой самости, к сожалению, бывают самые горькие...
Замечено, что наиболее частым условием спасения поставляется уединение.
Вопрос: Ну, это же естественно!.. Из святоотеческого опыта мы знаем, что почти все монахи так спасались.
Ответ: Нет. Я говорю о том, когда сам себе человек это определил - образ своего спасения. Не Господь этот порядок благословил, а сам он... И если человеку дается Промыслом Божиим какое-то особенное обстоятельство, которого он не ожидал или не хотел бы иметь, то это его сильно угнетает, а то даже и сокрушает. Хотя эти обстоятельства ему нужны для его спасения. Но он считает, что они не нужны, что они вредны. Вот и доходит иногда дело до ропота, отчаяния, а то и до богохульства.
Допустим, монах жаждет уединения, «молитвенной тишины» - условий для молитвы. Но Господь, видя, что это ему неполезно, не дает ему этого. Может, для того даже, чтобы он познал свою немощь, смирился и никого нс осуждал или для других духовных целей. Понимаешь? Так что в обстоятельствах, которые как бы «гнетут» лучше смиряться, а не отгребаться от них, потому что Господь знает, что человеку они нужны. Это его духовные тренеры, его духовные воспитатели. Это Промысел Божий. Потому нельзя роптать и говорить, что это плохо.
Вопрос: А для чего такое может быть попущено?
Ответ: Здесь может быть много вариантов, это судьбы Божии, как сказано: «Кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим. 11, 34). Может, для того, чтобы человек исправился, или для того, чтобы он смирился, или ради необходимости послушания, или еще для чего-то. Может, кто-то другой не справится с порученным ему послушанием. Понимаешь? Ну, допустим, если монах, поставленный на миссионерское служение или на издательскую работу, или занимающийся воскресной школой или еще чем-то подобным убежит куда-то и возьмется за это кто-то другой, то этот «другой», может, будет делать все в другом духе, с каким-то мирским, неверным уклоном. И множество людей уже не будут получать той духовной пользы, какую получали раньше. Господь держит на таких послушаниях нужных людей ради того, чтобы другие люди получали пользу, хотя самих их это может зачастую тяготить.
Вопрос: А разве хорошо будет, если тягота перейдет в ропот?
Ответ: Это может случиться только по гордости и неразумию. В таком случае нужно вспомнить слово Писания: «Братия! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5, 19-20).
Вопрос: Но что толку, если люди спасаются, а я гибну? Что толку приобрести весь мир, а душе своей повредить? И вообще: монашеское ли дело «спасать мир»? Монах должен молчать и заниматься только своей душой.
Ответ: Это похоже на то, как в свое время сказала мне одна инокиня: «Не монашеское дело писать книжки».
Вопрос: Да? И что Вы ей ответили?
Ответ: Сказал: что же это тогда выходит? Тогда не нужно нам читать ни Макария Великого, ни Антония Великого, ни отцов из Добротолюбия, ни всех последующих монашествующих, кто писал поучения своим братиям и чадам. И Нестора-летописца нужно деканонизировать, потому что он писал книжки. Тем более что он писал не о монашеском делании, а о мирских событиях. И Макария, митрополита Московского... И Игнатия Брянчанинова, и Феофана Затворника... Ну, и многих других, не говоря уж о современных монашествующих. Тогда нужно упразднить все монастырские издательства, «очистить» библиотеки от монашеских книг... одним словом, произвести полную революцию в Церкви - если не принять книг, которые писали монахи.
Вот до какого абсурда можно дойти, если составить себе неправильное мнение об образе спасения вообще, и в монашестве в частности. Поэтому еще раз говорю: нельзя судить Промысел Божий. Каждый человек нужен на своем месте - куда его определил Господь. Надо просто предать себя в руки Божии. Это самый верный путь. Именно в этом заключается истинное монашество.
А в каких-то особых скорбных случаях унывать тоже не приходится, ибо Господь сказал: «Грядущего ко мне, не изжену вон» (Ин. 6, 37). Если человек искренно будет молиться, то Господь, если увидит, что он на этом месте и в этом положении действительно не спасается, то Он его и одного дня там не задержит. В этом нет никакого сомнения. Лишь бы человек искренно, чистосердечно стремился ко спасению и все делал ради Бога.